Экологическая Вахта по Северному Кавказу

«ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ВАХТА ПО СЕВЕРНОМУ КАВКАЗУ"

<23 марта 2012>

"ТЮРЕМНЫЕ ПИСЬМА" ГАЗАРЯНА И ДУТЛОВА

Находящиеся в Туапсинском спецприемнике член Совета ЭкоВахты Сурен Газарян

 и его адвокат Виктор Дутлов написали о задержании и о предъявляемом

Газаряну и Витишко уголовном обвинении

Вчера находящемуся в спецприемнике УВД по г.Туапсе задержанному 13 марта члену Совета Экологической Вахты  Сурену Газаряну и его адвокату Виктору Дутлову удалось передать несколько писем через адвоката Виолетту Волкову.

В первом  письме, написанном 18 марта, подробно рассказывается о том, как они были задержаны на даче губернатора Краснодарского края Александра Ткачева в районе Голубой бухты (пос. Бжид, Туапсинский район, Краснодарский край). Кроме этого Сурен Газарян рассказывает том, что дело находится на особом контроле у начальника туапсинской полиции Михаила Смирнова, который понимая, что нарушает закон вдоль и поперек все же выполняет незаконные поручения вышестоящего начальства.

Во втором письме Сурен пишет о том, что начальник туапсинской полиции Михаил Смирнов после суда 20 марта потребовал ускорить ознакомление с уголовным делом для передачи его в суд. Другой важный момент – скрытие сотрудниками полиции факта грабежа эколога, поскольку ему до сих пор не возвращен фотоаппарат, который был изъят полицейским из кармана охранника Ярышко. По мнению Сурена, таким образом следствие пытается скрыть факт совершения уголовного преступления охранниками ЧОП "Нева".

Виктор Дутлов рассказывает о том, что увидел все детали шитого белыми нитками уголовного дела, по которому в нарушение закона обвиняются экологические активисты Газарян и Витишко и окончательно убедился, что «их судят за то, что они осмелились «залезть на землю хозяина»». Виктор рассказал как была проведена экспертиза испорченного забора, отмечая, что «…единственное обоснование такого безумного способа устранения надписей – раздуть цену работ до максимально возможной». Подводя итог, Виктор пишет: «…за всю свою практику я не встречал другого такого же явно незаконного уголовного дела. Заказной характер дела не вызывает сомнений. При этом каждый из вовлеченных в этот заказ сотрудников снимает с себя ответственность».

Сегодня, 23 марта Сурен Газарян будет освобожден из спецприемника в г. Туапсе в примерно в 19 часов, а адвокат Виктор Дутлов – около 22-00.

Инф. Экологической Вахты по Северному Кавказу

Полный текст писем Сурена Газаряна

О ЗАДЕРЖАНИИ И ПОСЛЕДСТВИЯХ

13 марта я и мой адвокат Виктор Дутлов были схвачены охранниками дачи Ткачева Ярышко и Казаровым, которые отняли у меня фотоаппарат и телефон, а потом заковали в наручники и силой притащили в будку возле ворот резиденции губернатора.

После приехали полицейские и арестовали нас с Виктором «за неповиновение». Лживый рапорт о неповиновении составил Джубгский опер Бутов. Еще в бытность милиционером он участвовал в задержании гражданских активистов возле дачи Ткачева в феврале 2011, а потом приезжал ко мне домой в марте 2012, чтобы доставить в Туапсе на допрос. Но в рапорте Бутов написал, что увидел незнакомого мужчину и попросил его, т.е. меня, предъявить документы, удостоверяющие личность. Я отказался и вместе с Дутловым стал убегать. На самом же деле, когда Бутов приехал на дачу Ткачева, я был прикован к грабителю-охраннику Ярышко и скрыться мог только вместе с ним, но не с адвокатом.

Мы сделали заявление об ограблении и указали Бутову на охранников, в карманах которых скрывались мои фотоаппарат и телефон. Охранник Ярышко попытался отстегнуть наручники и уйти, но я его остановил и потребовал от Бутова в присутствии понятых изъять мой фотоаппарат из кармана Ярышко. Понятых Бутов не вызвал, но фотоаппарат приказал вытащить и положить на стол. После этого с меня сняли наручники, и я стал писать заявление об ограблении. Тем временем к даче съехалось несколько машин с местным начальством и верхушкой Джубгской полиции. Вокруг будки охраны расставили полицейских, которые не позволяли нам отходить далее 10 метров от нее. В 18.30 приехал дознаватель Папикян, который затем стал вместе с Виктором составлять протокол осмотра места происшествия. Тем временем опер Бутов вместе с начальством и грабителями ушли наверх, где, якобы, обнаружили повреждение забора. Задерживать охранников-грабителей полицейские не захотели, пообещав, что после осмотра места происшествия всех доставят в отделение для дальнейшего разбирательства.

Начальство продолжало съезжаться. Люди в костюмах с озабоченными лицами проходили мимо нас вглубь территории, где явно шло совещание. Наконец, примерно в 22.30, в будку вошли двое полицейских и сообщили, что будут составлять на нас протоколы за «неповиновение». Эти двое – прапорщик Плотников и старшина Ютингер – приежали на дачу вместе Бутовым и прекрасно видели как развивались события. Тем не менее, протоколы по 19.3 были составлены.

Мировой судья Бондарев, а после районные судьи Шевченко и Вороненков не осмелились поставить под сомнения лживые объяснения грабителей и рапорт Бутова. Отворачивая лица и пряча глаза. Нам с Виктором написали постановление о 10 сутках ареста, которые затем закрепили неподлежащими обжалованию решениями.

…Теперь идут 5 сутки нашего ареста. В соседней камере на полу, скорчившись, лежит человек. Больше часа весь контингент пытается вызвать дежурного криками, сумасшедшими ударами в двери, бросая в коридор зажженные газеты. Человек умирает, реакции нет… (выяснилось, что всех сотрудников спецприемника вызвали на совещание). Вчера вечером нас с Виктором дважды вызывали на беседы с начальником туапсинской полиции Михаилом Смирновым. Он сообщил, что наше с Витишко уголовное дело нужно срочно передавать в суд и нам надо начинать с ним знакомиться. Если же я не соглашусь подписать протокол об ознакомлении с делом сразу, то после выхода из спецприемника мне изменят меру пресечения на арест. После долгих переговоров договорились только до того, что раньше понедельника мы начинать работу с делом не будем. Только что в камеру явился сам господин Смирнов со своими помощниками, «просто посмотреть». На его лице прямо читается – «за что мне это наказание…». Вчера в своем кабинете он долго рассуждал о том, что мы с Витишко подстрекатели народа, который может, не разобравшись, выйти на улицы с вилами против его подчиненных. «Раз забор стоит, то его нельзя трогать и не вам судить о его законности» - такую позицию занял Смирнов, многозначительно добавив, что знает не меньше нашего, но при этом не «будоражит» людей.

Обсуждая итоги разговора с начальником полиции, мы пришли к выводу, что давление усиливается не только на полицию, но и на прокуратуру. Времени на защиту практически не осталось, ни одно из наших ходатайств не удовлетворили во время следствия.

Туапсинский суд, скорее всего, выполнит лишь функцию нотариуса и «заверит» подготовленные следствием обвинительные заключения.

Не исключено, что это произойдет уже на первом судебном заседании через неделю. Сейчас для нас с Женей Витишко важно не оказаться под стражей. В этом случае судебное разбирательство, наоборот, может сильно растянуться.

Несмотря на эти грустные мысли, сидя в каменном мешке с грязными стенами, я чувствую себя достаточно спокойно. Я очень благодарен всем вам, поддерживающим нас в эти дни. Эта поддержка ощущается и здесь, в стенах спецприемника, в кабинетах следователей и полицейских начальников, в залах судов и в тесных автозаках. Благодаря этой поддержке я могу смело смотреть в глаза полицейским и судьям, видеть, как они отводят взгляд, чувствовать их тоскливый страх и еще неосознанный стыд.

Я очень благодарен лично Александру Ткачеву за то, что он дал понять всем этим винтикам системы – ради своего забора губернатор готов сделать их преступниками и лжецами, опричниками, охраняющими барские владения от российского народа. Ткачев четко и ясно на глазах общества указал судьям, прокурорам и полицейским на их реальное место.

Сам Ткачев уже никогда не будет свободным, скрываясь за колючей проволокой от своего народа даже во время отдыха. С высоты своего положения могу ему только посочувствовать…

О СОБЫТИЯХ 21 И 22 МАРТА 2012 ГОДА

Вчера нас с Виктором снова вызвали на беседу к Михаилу Смирнову, начальнику Туапсинской полиции. Смысл беседы был в том, что, по мнению Смирнова, я должен как можно быстрее ознакомится с материалами уголовного дела по забору Ткачева. Это в твоих интересах – сказал Смирнов, ведь ты ходишь по лезвию и снова можешь оказаться под арестом. На эту прямую угрозу мы ответили, что не в наших интересах ускорять процесс передачи дела в суд, тем более что полицейские не выполнили своих обязательств и 20 марта пытались изменить мне меру пресечения на арест, хотя 17 марта обещали этого не делать. Смирнов вяло оправдывался на глазах подчиненных, которые по стойке «смирно» стояли возле стола, за которым он сидел в гордом одиночестве. Наша договоренность перестала действовать после того, как 19 марта «на территорию» закинули банку с горящей краской – объяснил Смирнов. Это ваши сторонники занимаются диверсиями и потому вы опасны».

Мы с Виктором могли ответить Смирнову только то, что 19 марта находились в спецприемнике и потому не могли никак повлиять на события. Смирнов обиделся и приказал нас увести в камеру.

Сегодня выяснилась еще одна подробность нашего с Виктором ареста. Охранники ЧОП «Альфа-Нева», которые отобрали у меня телефон и фотоаппарат, лежат в больнице. Они написали заявления о том, что мы с Дутловым их избили. В то же время проверка по нашему заявлению о грабеже закончена, в возбуждении уголовного дела отказано

Все тот же дознаватель Елисейкин, который завел дело по порче ткачевского забора, посчитал, что никакого грабежа не было. По моему заявлению с просьбой вернуть вещи Елисейкин отдал мне телефон, украденный охранником Назаровым, но не вернул фотоаппарат, который был изъят полицейским из кармана охранника Ярышко. Куда исчез фотоаппарат, Елисейкин объяснить не смог. Вероятно, фотоаппарат попытаются скрыть или уничтожить, чтобы увести охрану резиденции Ткачева от уголовной ответственности. Но у нас есть запись момента изъятия фотоаппарата, сделанная телефоном Виктора Дутлова. Объяснить исчезновение из полиции изъятого фотоаппарата будет крайне сложно.

Полный текст письма Виктора Дутлова

Друзья!

Все, что у нас есть, то, что никто и никогда не сможет отнять – это правда и честь. С нами правда. С нами сила. Будем правдивы и честны!

Как вам известно, Сурена Газаряна и Евгения Витишко обвиняют в том, что они якобы нанесли надписи на забор, установленный незаконно на землях лесного фонда в особо охраняемой природной территории (ООПТ) «курорт Джубга».

Правда в том, что глухим двухметровым забором из металлопрофиля с колючей проволокой огорожено 8 га девственного леса. По закону, этот лес – общий для всех граждан России, его нельзя забрать в личное владение.

Но некоторые считают, что им позволено захватывать государственную землю. Сурен Газарян написал множество писем во все компетентные инстанции, даже личное сообщение президенту Медведеву Д.А., о том, что установка этого забора незаконна и попросил разобраться.

Но государственные органы устранились от защиты прав граждан и защиты государственных интересов, потому что этот забор, отнявший у граждан России 8 га леса, окружает дачу губернатора Ткачева. Вооруженная охрана по периметру забора ЧОП «Альфа-Нева», они убеждены, что охраняют частную собственность губернатора. Они готовы врать, совершать преступления и лжесвидетельствовать, они показывают преданность хозяину.

Сурена Газаряна и Евгения Витишко на само деле обвиняют не в том, что они раскрасили забор надписями. Их судят за то, что они осмелились «залезть на землю хозяина».

Потому что, если предположить, что надписи «ЛЕС ОБЩИЙ» и «САНЯ-ВОР» сделали Газарян и Витишко, то даже в этом случае в их действиях с очень большой натяжкой можно увидеть мелкое хулиганство, предусмотренное 20.1 КоАП РФ, но никак не уголовное преступление.

Чтобы наказать осмелившихся потребовалась недюжинная фантазия. Как превратить мелкое хулиганство с повреждением имущества (20.1 КоАП) в умышленное повреждение чужого имущества, повлекшее значительный ущерб из хулиганских побуждений (ч.2 ст.167)? Очень просто. Формальный собственник ООО «Капитель-2» предоставило справку, что для устранения забора потребуется 119 тыс. рублей, что для них значительный ущерб. Формальное обоснование готово. И никто из сотрудников полиции не стал спрашивать как случилось так, что для крупной строительной организации, имеющей многомиллионные ежемесячные обороты, сумма в 119 тысяч рублей может быть значительной. И тем более никто не стал вникать в то, а был ли вообще причинен какой-то ущерб.

Почему для всех лиц, рисующих на заборах, стадионах, фасадах зданий применяется ст.20.1 КоАП РФ, а для Газаряна и Витишко – ч.2 ст.167 УК РФ?

Никто не проверил, была ли реально потрачена эта сумма на устранение надписей. Более того заместитель прокурора Туапсинского района Шмидт, вместо того, чтобы прояснить логичные вопросы об обоснованности расчета ущерба как значительного, дает письменное заключение (а по сути – команду) усмотреть в действиях Газаряна и Витишко хулиганские побуждения. И команда исполняется – без проведения каких-либо дополнительных действий Газаряну и Витишко предъявляют обвинение по части 2 статьи 167 УК РФ.

Прокурор Шмидт усмотрел, что в нанесении надписей на заборе в лесу, есть вызов общественной морали.

Как лес стал общественным местом, прокурор не смог объяснить.

Дело в том, что хулиганские побуждения возможно реализовать только в общественном месте. Но лес – это лес, а не общественное место. В лесу можно выражаться нецензурной бранью, заочно оскорблять любых лиц и даже справить нужду под деревом – законом не запрещено.

Прокурор не указал – брошен ли вызов общественной морали самим нанесением надписей или какими-то конкретными надписями.

Эксперт туапсинского БТИ Астапенко подогнал стоимость устранения надписей на заборе точно под справку ООО «Капитель-2» - те же 119 тысяч рублей.

При этом без смеха читать это заключение нельзя. Эксперт не измерял забор, не измерял размер надписей, но точно установил, во-первых, что ценность забора от надписей не пострадала, а во-вторых, что пострадал эстетический вид забора и для его восстановления нет другого способа, кроме как вручную ободрать 104 метра забора с двух сторон щетками до металла, затем обеспылить, огрунтовать и покрасить с применением специальной техники в два слоя.

Единственное обоснование такого безумного способа устранения надписей – раздуть цену работ до максимально возможной. Потому что если взять в специальном магазине ООО «Металл профиль» баллончики для реставрации профиля и закрасить надписи, это будет стоить не дороже 5 тысяч рублей.

Заключение эксперта Астапенкова вообще никак не обосновано. Вопрос об эстетическом виде забора перед ним не ставился, а один и тот же абзац повторяется в заключении 12 раз.

За всю свою практику я не встречал другого такого же явно незаконного уголовного дела. Заказной характер дела не вызывает сомнений. При этом каждый из вовлеченных в этот заказ сотрудников снимает с себя ответственность.